Чего только интересного не найдешь в старинных документах!
Вы думаете, это только в наше время родителей вызывают в школу?
Или маленькие засранцы в пубертатном возрасте до революции вели себя иначе? Как бы не так! И папенька шел в гимназию, выслушивал все причитающееся и, прикрыв по возможности деточку, задавал дома трепку.
А если ситуация эскалировалась и отпрыска из-за плохих оценок за поведение не принимали в университет, то «полз» к Его Превосходительству директору гимназии. Подозреваю, предварительно настучав отпрыску еще раз по башке за унижение.
Титулярный советник, лекарь, Шлиндман Михаил (Малах) Мордухович, выпускник Московского императорского университета, попортил батюшке крови.
В 1905 году его не приняли в МИУ не только из-за процентной нормы, действовавшей для евреев в то время, но и «главное благодаря кондуитным записям, выданным ему при получении аттестата зрелости».
Так за что же папеньку в гимназию вызывали?
И вот папенька, Могилевский мещанин Мордух Мовшевич Шлиндман, пишет прошение директору с «покорнейшей просьбой дать удостоверение на имя ректора означенного выше Университета, которым Ваше Превосходительство подтвердило бы:
… что все проступки моего сына, внесенные в кондуит, не носят политического характера ( а как же! 1905 год!), и что балл по поведению 4 «четыре» поставлен за несоблюдение установленной формы…»
Представьте только – с балом по поведению “4” парня не принимали в университет!
Но если посмотреть в кондуит, то там, как оказывается, дело не только в форме.
21 августа 1902 г. – «…не обратил внимание на предупреждение не смеяться и на новое замечание ответил улыбкой».
10 марта 1903 г. – «…за неуважительное отсутствие на уроках понижена оценка за поведение.»
18 мая 1903 г. – «… за несоблюдение формы понижена оценка за поведение с «4» на «3». (Кстати, гимназисты были обязаны и вне гимназии носить форму.)
9 января 1904 г. – «… шумным разговором в коридоре мешал занятиям в классе – сделано внушение».
3 мая 1904г. – «… не был на уроках 30 апреля, а между тем, в этот же день около 5-6 часов вечера отправился на прогулкув загородном саду. Спрошенный о причинах своего отсутствия на уроках, сослался на домашние обстоятельства, но объяснить, что это были за обстоятельства , отказался.
Для объяснения был вызван отец, который заявил, что сына своего в этот день послал за несколько верст от города (около 7 верст) по своему личному делу, не предполагая, что это нарушает обязательные для учеников правила и обещает впредь ничего подобного не допускать…».
3 декабря 1904 года – «… нагло отрицает тот факт, что он уже две недели ежедневно приходит в квартиру господина Карпенко и там ночует. По наведенным справкам оказалось, что Шлиндман ночует в той квартире с согласия отца своего и по соглашениию с господином Карпенко, в чем мною не усматривается незаконного проступка со стороны Шлиндмана, но в том больше вина его в том, что он без всякого основания упорно отрицает действительность факта.»
На самом деле жалко парня – не впихивался он в рамки, как бы это не хотелось классным надзирателям, да и дома, может, не очень сладко ему было.
А дальше…
Несмотря на это, Михаил успешно поступил в Московский Императорский Университет, закончил его, стал сперва земским врачом, а в 1911 году подал прошение на определение его на действительную военно-медицинскую службу.
В 1914 году по сведениям об убитых и раненых в Первой Мировой войне офицерах (по данным газеты «Русское слово», сентябрь 1914г.) титулярный советник, военный врач 221-го Рославльского пехотного полка Шлиндман М.М. пропал без вести.
На самом деле он оказался в плену и только в 1918 году, после окончания войны, вернулся.
А вот дальнейшие следы его как-то затерялись.
Мелькнул только в справочнике “Вся Москва” в 1927 году – Шлиндман М.М., санитарный врач. И все. Ищу дальше.
comments powered by HyperComments